«Маленькая» Вера. Война и любовь

«Я называла Джимми Яшей. Мы любили друг друга. 52 года ничего не знаю о нем», — написала Биллу архангелогородка Вера Георгиевна Цируль, первой отклик­нувшаяся на обращение о поиске Зины Кузнецовой и людей, имевших хоть какое-то отношение к иност­ранцам в годы войны. И смелость признания была щед­ро вознаграждена.

…В доме по ул. К. Маркса, 1, как раз напротив «анг­лийского общежития» в Архангельске, жили две под­ружки, которых моряки меж собою звали «big» Вера и «little» Вера. «Маленькая» Вера была дочерью началь­ника Архморпути Георгия Яковлевича Наливайко, со­стоявшего в большой дружбе с уполномоченным Госу­дарственного комитета обороны И. Д. Папаниным.

В своей книге «Лед и пламень» Папанин вспомина­ет о нем:

    «Этот небольшого роста скромный человек любил держаться в тени, и его очень смущали те знаки внимания и уважения, которые ему оказывали окружа­ющие. А не уважать его было нельзя. Он прожил уди­вительную жизнь. В 1915 году выпускник Петербург­ского института путей сообщения Георгий Наливайко прибыл в Архангельск в изыскательную партию на два года, а остался на всю жизнь… И вполне естественно, что не было не только в Архангельске, но и на всем Се­вере человека, который так превосходно знал бы гид­рологию рек и морей, характеристику их побережий».

Г.Я. Наливайко построил в 1941 году знаменитую ледовую железнодорожную переправу через Северную Двину для отправки грузов союзников, ведь мостов че­рез реку в военную пору не было: по льду проложили шпалы в три раза длиннее обычных и переправляли платформы с танками.

Дочка известного генерала Вера Наливайко слы­ла большой умницей: в Ленинграде до войны изучала французский и испанский; эвакуировавшись в родной Архангельск, быстро освоила английский язык. Веру часто приглашали в качестве переводчицы на официальные переговоры и дружеские встречи с иностранцами.  Ей довелось участвовать в архангельских перего­ворах между заместителем председателя Совнарко­ма А.И. Микояном и послом США А. Гарриманом. И.Д. Папанин частенько брал Веру в помощницы при беседах с главой Британской миссии капитаном Мондом. Спустя годы, «маленькая» Вера не сомневается: ее не постигла горькая судьба многих архангельских девчонок, имевших контакты с иностранцами, только благодаря авторитету и заступничеству Папанина.

Хрупкая интеллигентная девушка нравилась мно­гим англичанам, и Джимми все хотел выговорить по-русски нежное «Верунчик», а получалось «Чик». Джимми до войны учился в университете. Тяга к зна­ниям заставляла его заглядывать в архангельскую биб­лиотеку, где он часто видел склонившуюся над книж­ками Веру.

Однажды Джимми принес Вере в подарок Оксфорд­ский англо-русский словарь — Вера хранила изящный бордовый томик всю жизнь. Так и познакомились.
Молодые люди старались скрывать от цепких посто­ронних глаз возникшую между ними сердечную друж­бу, переросшую в любовь. Летом встречались на «кош­ке». О, Яша-Джимми хорошо знал, что так называются песчаные островки-отмели на Северной Двине. Брал лодку и греб веслами как умел. В нагруженной сумке упакованы галеты, лярд (американское сало), тушен­ка (этот спецпродукт изготовлялся на заводах США по русскому рецепту в рамках ленд-лизовской про­граммы), а термос наполнен горячим шоколадом.

Хоть Вера и генеральская дочка, а отощала в те меся­цы, даже дополнительный паек не помогал. Чик ждала Яшу тоже со своими, пусть и скудными, гостинцами, выращенными на собственном огороде перед домом прямо в центре Архангельска (так горожане спаса­лись от голода, немногие сейчас знают, что пайка хлеба в Архангельске равнялась легендарным ленинградским блокадным граммам). Печеная картошка приводила Джимми в полный восторг.

И Вера, и Яша прекрасно понимали, что женитьба невозможна. Но дружба продолжалась. В 1944 году Джимми Моррисона отправили на только что откры­тый Второй фронт. Письма для Веры регулярно при­ходили через сержанта Британской миссии Вильяма Пэйта (в целях безопасности), ведь переписка тоже не поощрялась властями. Но однажды весточки пре­кратились. По просьбе отчаявшейся Веры Пэйт раз­узнал, что Джимми ранен и отправлен в госпиталь. Но выжил ли? Ответа на этот вопрос Вера не знала бо­лее пятидесяти лет.

Война тем временем закончилась, и Вера уехала в Молотовск (ныне Северодвинск), где в первой школе преподавала английский. Дети в лоб спрашивали: «Вас тоже посадят, как и предыдущую нашу учителку?» Спи­на холодела от таких вопросов.

В послевоенном Молотовске было несладко, а жилья, даже комнатушки в общежитии, все не давали. Спала на стульях прямо в своем кабинете. К концу первой учебной четверти удалось получить перераспределе­ние обратно в Архангельск. Уезжала пароходом. Позд­ним ноябрьским вечером пришвартовались к причалу речного вокзала. Глянула — он полон народу. Молодые и красивые женщины рыдают, напирают на оцепление. А их с разных точек фотографируют, фотографируют юркие люди в штатском.

Оказывается, в этот день оставшийся персонал анг­лийской миссии навсегда покидал Архангельск. Прово­жать их с горькими слезами и причитаниями вышли все русские подруги. А вскоре начались повальные аресты, преследовавшие цель, говоря языком официальных документов тех лет, «изъятия активных проституток». В страхе Вера сожгла все фотографии и письма Джим­ми, назубок запомнив его адрес.

Дальнейшая жизнь «маленькой» Веры сложилась бо­лее или менее счастливо: интересная работа препода­вателя английского языка, понимающий муж — моряк загранплавания, любящие дети. В сердечной тайне Вера призналась мужу сразу. И однажды, будучи в порту Глаз­го на стоянке, он ходил по указанному ею адресу. Джим­ми он не застал, а пускаться в поиски через посторонних людей тогда было опасно. Морская судьба не пощадила Вериного мужа — в 1963 году при возвращении судна из Галифакса его смыло с палубы штормовой волной…

Когда наступило время перемен, и начались визиты английских ветеранов в Архангельск (начиная с празд­нования 50-летия союзных конвоев «Дервиш-91»), Вера Георгиевна все чаще вспоминала про Джимми-Яшу. В 1995 году, прочитав заметку «Кто знавал сержанта Билла?», «маленькая» Вера, прикованная к постели тя­желым недугом, написала большое письмо по-англий­ски. Она не знала Зину Кузнецову, которую разыскива­ет Билл, но помнила самого мистера Лоуза. Уж не он ли часто стоял в окне и смотрел в бинокль на проплыва­ющие по Двине корабли и изредка — украдкой — на нее?

Когда Билл читал эти строки, то плакал и смеялся одновременно — только у него из всех жильцов дома-общежития был бинокль! Он тут же отправился навестить «маленькую» Веру и выложил перед ней групповую фотографию, на которой среди трех десятков моряков она сразу узнала Джимми:

—   Вот он, второй справа сидит.

А Билл важно сообщил:

— Джимми Моррисон жив! Я обязательно передам ему весточку от тебя!

Вера Георгиевна Цируль ждала письма недолго. Мор­рисон писал, что в тот вечер поднял телефонную труб­ку, чтобы услышать от только что вернувшегося из Рос­сии Билла одно: «Яша, тебе привет от Верунчика!».

Джимми на тот момент было 85, он жил в 30 кило­метрах от Эдинбурга в небольшом городке Пиблс (вот почему Верин покойный муж не смог в 60-е годы разыс­кать его в Глазго!). Жена, четверо детей, семеро внуков. Работал до пенсии в банке. Много путешествовал: Ав­стралия, Америка, Германия. И в России бывал дважды, но никогда не мог даже представить, что сможет когда-нибудь и что-нибудь узнать про Верунчика.

Джимми очень захотел ее увидеть: «Хорошо, если бы ты приехала в гости, да побыстрее!» А еще ему интерес­но, как называются сейчас в Архангельске набережная Сталинских ударников и проспект Павлина Виногра­дова, какие танцы популярны и танцуют ли еще вальс «Синенький скромный платочек»? Джимми так же бе­режно, как Вера словарик, хранил все эти годы фото­графии архангельского периода жизни. И прислал ей копии: «Какая ты была красивая!»

А Вера Георгиевна, перебирая их, обронила:

— И он ничего. Правда, симпатичный?!

Я соглашалась и радовалась, что поиск удался и хотя бы одну разлуку из многих удалось преодолеть.

Вера Георгиевна лежала с тяжелым переломом, почти не вставая. Но­вость о Джимми стала для нее лучшим лекар­ством:   она   научилась вновь   ходить, сначала на  костылях, затем с палкой, а по квартире и вовсе самостоятель­но. Вспомнила англий­ский и понеслись пись­ма в  Великобританию. Хоть жизнь разломана на две половинки, переписке любящих сердец ничто теперь не меша­ло. За пятьдесят с лиш­ним лет Джимми не за­был Веру, и это главное. Хэппи-энд. Один из немногих в историях любви по-английски военной поры.

В последний ей отпущенный на земле год Вера Ге­оргиевна очень спокойно, как неизбежность, воспри­нимала нагрянувшую внезапно болезнь и мужественно боролась с нею. Грузно опираясь на трость и крепясь изо всех сил, встречая меня, она весело говорила: «Оля, ты посмотри, какая на мне кофта! Это Джимми прислал в подарок». Вера Георгиевна писала многим английским ветеранам, приятелям тех военных лет. Но вот передо мной ее последняя новогодняя открытка: «Получила поздравительное письмо от Билла и Джимми. Больше уже не от кого».

В марте 2001-го Веры Георгиевны Цируль не стало. «Крепка, как смерть, любовь», эти слова из Библии, про­звучавшие из уст отца Константина на проповеди в ар­хангельской церкви Всех Святых после отпевания Веры, глубоко символичны. Любовь, которую она пронесла через всю свою жизнь к английскому моряку Джимми Моррисону, крепка и вечна. Веру Георгиевну похорони­ли в той самой кофте, которую прислал ей Джимми, и ко­торая согревала ее сердце все последние годы жизни.

У гроба рыдала хрупкая сгорбленная Елена Иванов­на Иванова (рассказ о ней — впереди): «Вера, я скоро к тебе приду». Нет, нет! Поживите еще немножко! Вы так долго страдали, так долго молчали, так долго не мог­ли найти след своей первой любви!

После смерти мамы и бабушки семья разбирала ее архив. Там нашли замечательную балладу «Вспоминая тебя», написанную Джимми после расставания с Верой в 1944 году. Незадолго до своей смерти (он ушел в мир иной почти сразу за русской возлюбленной) Моррисон дал мне разрешение, чтобы в память о Вере стихи были опубликованы. Так они обрели вторую жизнь. Ничто не уходит в никуда и не исчезает насовсем.

Jimmy Morrison
REMEMBERING YOU

It’s six long months
Since we were together
But it seems like yesterday
Remembering you

Those months together
Were much too few
But they will live with me always
Remembering you

I know I am often
Dull and blue
But still I can smile
Remembering you

I am all alone
With nobody new
But life isn’t so bad
Remembering you

You made me happy
More than I knew
You continue to do it
Remembering you

Often I’ve said
Я вас люблю (I love you)
Every day I still say it
Remembering you
Only you!

Источник: Голубцова О.В. Любовь по ленд-лизу: док.повесть о судьбах женщина, друживших с иностранцами.